While obscene heretics' hearts still beat, there can be no respite. While faithless traitors still live, there can be no forgiveness
Кап. Кап. Ритмичная капель, нарушает тишину, раздражая, сводя с ума, не давая до конца погрузиться в небытие. Хуже всего в происходящем именно это пограничное состояние: на пороге забытия, словно тяжелая лихорадочная дремота, когда нельзя ни заснуть ни проснуться. И звук падающих капель где-то рядом. Среди стен из гниловато розовой плоти изъеденной порами и язвами навалившейся со всех сторон, кажется что попал в желудок болного гиганта, переполненный удушающим запахом кишечных газов и разложения. Иногда мясистая поверхность раскрывается хлюпающими дырами, окруженными складками, словно беззубые рты или вульвы из фрейдистского кошмара. Они хотят. Хотят есть. В какой-то момент рядом с ними поверхность выплевывает глаза. Когда один, когда сразу десяток, и в голодных дырах что-то начинает копошится, пробираясь наружу. Тараканы. Тараканы размером с ладонь, с прозрачными крылышками выглядывающими из под хитинового панциря. С маленькими сморщенными лицами недоношенных младенцев. Маленькие цепкие ножки покалывают и царапают кожу, когда они добираются до цели, непонятно только - зачем. Они не кусают, они не делают ничего, только... лижут. Лижут маленькими язычками похожими на раздавленных гусениц. А потом умирают, и мясной пол тут-же поглощает их. Глаза в стенах вспучиваются и лопаются, а дыры закрываются. До следующего цикла. Лица тараканов что-то напоминают... людей? Знакомых людей? Не понять. Надо проснуться, но нет. Слишком устал. Если бы заснуть. Заснуть... Потом можно будет давить тварей, рвать плоть, пытаться выбраться, если конечно в этом есть смысл. Смысл... найти источник этих капель. Заткнуть. Заткнуть и заснуть. Устал...

Он пришел в себя не сразу. Моргал, тяжело дышал, несколько раз дернулся в кандалах приковавающей его к койке, тряс головой, насколько позволял ошейник, приходя в себя и только потом заметил троих охранников с шокерами в руках, стоящих рядом. Лицо рассекла кривая усмешка, но пересохший рот смог издать только слабый хрип.

- Готовься, Девятый. Сегодня твой последний день у нас в гостях, - стоявший ближе всех, чернявый, высокий сержант нервно хлопнул шокером по ладони, - снимай капельницу.
Последняя реплика предназначалась самому субтильному из тройки, носившему повязку с красным крестом на рукаве.